Отто фон Бисмарк в Петербурге

Отто фон Бисмарк жил в Петербурге на Английской набережной, 50 с 1859 по 1862 годы, являясь прусским послом, и вообще-то очень страдал от скуки.Но скука эта была связана скорее с его должностными обязанностями, а вовсе не с российской столицей. В это время в Петербурге и Москве проживало примерно 40 тысяч прусских подданных, и Бисмарку было вменено в обязанности заниматься вопросами своих соотечественников.

"Я – адвокат, полицейский, управляющий, представляющий интересы всех этих людей и ведущий переписку по связанным с ними делам напрямую с российскими учреждениями. Нередко мне приходится подписывать в день до ста официальных бумаг", – писал Отто брату. Деятельная государственная натура будущего канцлера жаждала, безусловно, большего разнообразия в рабочем процессе.


При этом Бисмарк по долгу службы очень много общался с Александром Михайловичем Горчаковым – однокурсником Пушкина, ставшим главой российского внешнеполитического ведомства при Александре II.
Бисмарк был единственным иностранным дипломатом, тесно общавшимся с царской семьей, более того – ему позволялось курить в присутствии государя, что явялялось редкой милостью. В России Отто фон Бисмарк занимался верховой ездой, охотой, плаванием, часто бывал в театрах и на светских приемах, отмечал привлекательность петербурженок и, говорят, сам пользовался успехом у столичных красавиц.

В столице Российской империи Бисмарк жил в великолепном особняке на престижной Английской набережной. Судя по письмам жене (а семья, не сумев привыкнуть к петербургскому климату, в основном проводила время на исторической родине), Бисмарку очень нравился занимаемый дом, и он просил супругу прислать ему мебель – согласно её вкусу – из Франкфурта.

Бисмарк очень дружелюбно относился к прислуге, прекрасно понимая при этом, что все, кто приставлен к его дому, состоят на секретной русской службе. Особенно прусский дипломат восхищался кучером Дмитрием, который мог отыскать любой дом в Петербурге, – как в светлое, так и в тёмное время суток.

Благодаря феноменальной памяти прусский посланник освоил русский язык всего за 4 месяца(!). Вместе с преподавателем Бисмарк читал только что вышедший (и страшно популярный) роман Тургенева "Дворянское гнездо", а также запрещенную в России газету "Колокол", издаваемую за рубежом Герценом и Огаревым (как иностранный дипломат он получал периодику в обход цензуры). Но Бисмарк не спешил афишировать свое великолепное знание русского языка, притворяясь, что русский ему непонятен.

Дезавуировал его Александр II: однажды царь во время беседы с Горчаковым поймал взгляд присутствовавшего при этом прусского посланника и спросил его в лоб: "Вы понимаете по-русски?". Бисмарк признался, что понимает, но это не вызвало гнева государя, даже наоборот – польщенный и удивленный, он похвалил талантливого посланника за его стратегическую хитрость. Государь-Освободитель, отмечая способности прусского дипломата, предлагал ему принять российское подданство, но грандиозные политические планы Бисмарка были связаны с родной землёй.

Бисмарк, жив в Петербурге, настолько проникся русским языком, что, став главой прусского правительства, нередко подписывал резолюции по-русски. Любимым же словом канцлера было многозначное русское “ничего”. Бисмарка восхищали оттенки этого простого слова, и в его частной переписке можно встретить, например, такой оборот: “Alles ничего”.

Говорят, этим русским “ничего” Бисмарк проникся благодаря такому случаю. Однажды зимой в России он нанял ямщика, но усомнился, смогут ли его лошади ехать достаточно быстро. На что ямщик бодро крикнул: «Ничего-о-о!», хлестнул коней и бойко понёсся по ухабистой дороге. Бисмарк забеспокоился: «– Да ты меня не вывалишь? – Ничего!», — отвечал румяный ямщик.

Вдруг сани опрокинулись, и посол Пруссии полетел в снег, крайне неудачно упал и разбил себе лицо. В ярости Бисмарк замахнулся на ямщика стальной тростью, но тот спокойно стал обтирать окровавленное лицо прусского посланника снегом и приговаривать «Ничего-о, барин…ничего-о!»… После этого происшествия Бисмарк заказал кольцо с начертанными латинскими буквами: «Ничего!».