Барон Штиглиц: банкир и меценат

Каменный остров связан с именами многих знаменитых петербуржцев. Среди домовладельцев в этом заповедном уголке бывшей столицы - придворный банкир, меценат Александр Людвигович Штиглиц. 

Александр Штиглиц появился на свет в семье банкира Людвига Ивановича Штиглица: германского подданного, связавшего свою жизнь с Петербургом. Штиглиц-старший начинал карьеру в России в качестве биржевого маклера при финансовой поддержке родственников. Довольно скоро Людвиг Иванович основал в Петербурге банкирский дом под названием «Штиглиц и К°», а уже к 1820 году он стал крупнейшим банкиром империи. У него  в прямом смысле были заводы (сахарные, бумагопрядильные, свечные) и пароходы (при ближайшем его участии заведено было пароходство между Петербургом и Любеком). Векселя Штиглица ценились наравне с наличными деньгами, а его гарантии ценились выше всяческих векселей. В 1826 Николай I возвел банкира и его потомство в баронское достоинство Российский империи.

Людвиг Иванович скоропостижно скончался от апоплексического удара в возрасте 63 лет, оставив огромное состояние и семейный почин единственному сыну Александру, превратившему к середине XIX века банкирский дом Штиглица в ведущую банковскую структуру страны, контролировавшую экспорт и импорт. Во многом именно через банкирской дом Штиглица в Россию приходили иностранные инвестиции. Но сейчас нам бы хотелось в большей степени рассказать не о коммерческих инициативах барона, а об его начинаниях, преобразивших Санкт-Петербург и окрестности.

XIX век стал началом эпохи железных дорог в Российской империи, и Александр Людвигович Штиглиц принял деятельное участие в железнодорожном строительстве. В 1840—1850 годах Штиглиц успешно реализовал за границей несколько займов на строительство Николаевской железной дороги, соединивший две столицы Российской империи. Прекрасно зная о колоссальном рвении жителей мегаполиса к выезду на дачи, банкир полностью за счет своих средств создал железнодорожные ветки в наиболее популярных направлениях: Петербург-Гатчина-Луга и Петербург-Петергоф.

Открытие Петергофской железной дороги летом 1857 года стало настоящей  сенсацией: состав из 14 вагонов доставил 300 пассажиров из столицы до Петергофа всего за 1 час 10 минут (прежде нужно было ехать в экипаже не менее 4 часов). По приезду публику встречало здание петергофского вокзала, построенное по проекту Николая Леонтьевича Бенуа. Газета «Северная пчела» за 20 августа 1857 г. описывала новый образ так: «Это изящное здание открывается взору пассажиров во всем блеске. Над готической колоннадою возвышается на 16 сажен прекрасная башня, которая довершает впечатление. Особы, бывшие на всех железных дорогах Европы, утверждают, что нигде не видели станции, построенной с таким вкусом и эффектом».
По сей день изысканный вокзал в Новом Петергофе можно считать одним из лучших памятников барону Штиглицу (а в 2009 г. у здания вокзала появился и бюст работы Яна Неймана, изображающий знаменитого финансиста).
Успешным стало и другое начинание барона - суконная и льнопрядильная фабрики под Нарвой, где выпускалась парусина для нужд флота, что и дало название данному фабричному району Ивангорода - Парусинка. Будучи образцовым промышленником, барон построил поселок для рабочих, школу рисования, больницу, библиотеку и православную церковь, ставшую впоследствии усыпальницей для барона и членов его семьи.

Долгое время Александр Людвигович с супругой не имели детей, но в 1844 году они усыновили девочку, оставленную в корзинке на крыльце их дома. В свете ходили слухи, что малышка являлась внебрачной дочерью великого князя Михаила Павловича - младшего брата императора Николая I. Девочка была названа Надеждой, отчество ей было дано по имени предполагаемого отца - Михайловна, а фамилия - Июнева - напоминала о том летнем месяце, когда Надежда была принята в семье придворного банкира. Впоследствии Надежда Михайловна Июнева с миллионным приданым вышла замуж за Александра Половцова, ставшего личным секретарем и биографом Александра III. Вместе с супругом наследница банкира Штиглица перестроила скромный деревянный дом своего приемного отца на Каменном острове в роскошный особняк и стала хозяйкой великолепного владения на Большой Морской, 52 (ныне - Дом Архитектора), а также продолжила многие благотворительный проекты Александра Людвиговича Штиглица.

Барон Штиглиц, как мы уже могли убедиться, был видным меценатом. Он содержал детский приют в Коломне, Чесменскую военную богадельню, глазную лечебницу на Моховой. Но одно из крупнейшихего начинаний - это Центральное училище технического рисования. Оно было построено на деньги промышленника в Соляном городке в Петербурге, и открыло свои двери для студентов в конце 1870-х годов. После смерти барона в 1884 году училище вместе с начальной школой рисования, черчения и лепки существовало на проценты от завещанного им капитала. В советское время данное высшее учебное заведение именовалось Мухинским училищем, сейчас же это Государственная художественно-промышленная академия им.Штиглица.

Банкир был действительно неравнодушен к прекрасному: он был страстным театралом, а Эрмитажу завещал огромную личную коллекцию. Настоящим произведением искусства стал его особняк в духе итальянского возрождения на Английской набережной, 68.

Тратя огромные суммы на благотворительность (больше, чем отчисляла, например, царская
семья), Александр Людвигович в театре всегда выбирал места на последних местах партера, а пальто и цилиндр мог не менять по нескольку лет. Когда же богатейшего человека Петербурга спрашивали, почему он не сберегает средства за рубежом, он неизменно отвечал следующим образом: «Отец мой и я нажили свое состояние в России, и если она окажется несостоятельной, я готов вместе с нею потерять все свое состояние».